Берег на закате Рэй Брэдбери Страница: 2

Том перевел взгляд с лица мальчика на песок. И тотчас у него самого лицо стало такое же, как у этого мальчика. Руки, повисшие вдоль тела, напряглись, сжались кулаки, губы дрогнули и приоткрылись, и светлые глаза словно еще больше выцвели от того, что увидели и пытались вобрать.

Солнце стояло совсем низко, еще десять минут - и оно скроется за гладью океана.

- Накатила большая волна и ушла, а она тут осталась, - сказал первый мальчик.

На песке лежала женщина.

Ее волосы, длинные-длинные, протянулись по песку, точно струны огромной арфы. Вода перебирала их пряди, поднимала и опускала, и каждый раз они ложились по-иному, чертили иной узор на песке. Длиною они были футов пять, даже шесть, они разметались на твердом сыром песке, и были они зеленые-зеленые. Лицо ее...

Том и Чико наклонились и смотрели во все глаза. Лицо будто изваяно из белого песка, брызги волн мерцают на нем каплями летнего дождя на лепестках чайной розы. Лицо - как луна средь бела дня, бледная, неправдоподобная в синеве небес. Мраморно-белое, с чуть заметными синеватыми прожилками на висках. Сомкнутые веки чуть голубеют, как будто сквозь этот тончайший покров недвижно глядят зрачки и видят людей, что склонились над нею и смотрят, смотрят... Нежные пухлые губы, бледно-алые, как морская роза, плотно сомкнуты. Белую стройную шею, белую маленькую грудь, набегая, скрывает и вновь обнажает волна - набежит и отхлынет, набежит и отхлынет... Розовеют кончики грудей, белеет тело - белое-белое, ослепительное, точно легла на песок зеленовато-белая молния. Волна покачивает женщину, и кожа ее отсвечивает, словно жемчужина.

А ниже эта поразительная белизна переходит в бледную, нежную голубизну, а потом бледно-голубое переходит в бледно-зеленое, а потом в изумрудно-зеленое, в густую зелень мхов и лип, а еще ниже сверкают, искрятся темно-зеленый стеклярус и темно-зеленые цехины, и все это струится, переливается зыбкой игрой света и тени и заканчивается разметавшимся на песке кружевным веером из пены и алмазов. Меж двумя половинами этого создания нет границы, женщина-жемчужина, светящаяся белизной, вся из чистейшей воды и ясного неба, неуловимо переходит в существо, рожденное скользить в пучинах и мчаться в буйных стремительных водах, что снова и снова взбегают на берег и каждый раз пытаются, отпрянув, увлечь ее за собой в родную глубь. Эта женщина принадлежит морю, она сама - море. Они - одно, их не разделяет и не соединяет никакой рубец или морщинка, ни единый стежок или шов; и кажется - а быть может, не только кажется, - что кровь, которая струится в жилах этого создания, опять и опять переливается в холодные воды океана и смешивается с ними.

- Я хотел звать на помощь, - первый мальчик говорит чуть слышно. - А Прыгун сказал, она мертвая, ей все равно не поможешь. Неужто померла?

- А она и не была живая, - вдруг сказал Чико, и все посмотрели на него. - Ну да, - продолжал он. - Просто ее сделали для кино. Натянули резину на проволочный каркас, да и все. Это кукла, марионетка.

- Ой, нет! Она настоящая!

- Наверно, и фабричная марка где-нибудь есть, - сказал Чико. - Сейчас поглядим.

- Не надо! - охнул первый мальчик.

- Фу, черт...

Чико хотел перевернуть тело, но, едва коснувшись его, замер. Опустился на колени, и лицо у него стало какое-то странное.

- Ты что? - спросил Том.

Чико поднес свою руку к глазам и недоуменно уставился на нее.

- Стало быть, я ошибся... - ему словно не хватало голоса. Том взял руку женщины повыше кисти.

- Пульс бьется.

- Это ты свое сердце слышишь.

- Ну, не знаю... а может... может быть...

На песке лежала женщина, и выше пояса вся она была как пронизанный луною жемчуг и пена прилива, а ниже пояса блестели, и вздрагивали под дыханием ветра и волн, и наплывали друг на друга черные с прозеленью старинные монеты.

- Это какой-то фокус! - неожиданно выкрикнул Чико.

- Нет-нет! - так же неожиданно Том засмеялся. - Никакой не фокус! Вот здорово-то! С малых лет мне не было так хорошо!

Они медленно обошли вокруг женщины. Волна коснулась белой руки, и пальцы едва заметно дрогнули, будто поманили. Будто она звала и просила: пусть придет еще волна, и еще, и еще... пусть поднимет пальцы, ладонь, руку до локтя, до плеча, а там и голову, и все тело, пусть унесет ее всю назад, в морскую глубь.

- Том... - начал Чико и запнулся, потом договорил: - Ты бы сходил, поймал грузовик.

Том не двинулся с места.

- Слыхал, что я говорю?

- Да, но...

- Чего там "но"? Мы эту штуку продадим куда-нибудь, уж не знаю... в университет, или в аквариум на Тюленьем берегу, или... черт возьми, да почему бы нам самим ее не показывать? Слушай... - он потряс Тома за плечо. - Езжай на пристань. Купи триста фунтов битого льда. Ведь если что выловишь из воды, всегда надо хранить во льду, верно?

- Не знаю, не думал про это.

- Так вот, подумай. Да пошевеливайся!

- Не знаю, Чико.

- Чего тут не знать? Она настоящая, верно? - Чико обернулся к мальчикам. - Вы ж сами говорите, что она настоящая, верно? Так какого беса мы все ждем?

- Чико, - сказал Том, - ты уж лучше ступай за льдом сам.

- Надо ж кому-то остаться и приглядеть, чтоб ее отсюда не смыло!

- Чико, - сказал Том. - Уж не знаю, как тебе объяснить. Неохота мне добывать этот твой лед.

- Ладно, сам поеду. А вы, ребята, подгребите побольше песка, чтоб волны до нее не доставали. Я вам за это дам по пять монет на брата. Ну, поживей!

Смуглые лица мальчиков стали красновато-бронзовыми от лучей солнца, которое краешком уже коснулось горизонта. И глаза их, устремленные на Чико, тоже были цвета бронзы.

- Чтоб мне провалиться! - сказал Чико. - Эта находка получше серой амбры. - Он взбежал на ближнюю дюну, крикнул оттуда:

- А ну, давайте работайте! - и исчез из виду.

А Том и оба мальчика остались у Северной скалы рядом с женщиной, одиноко лежащей на берегу, и солнце на западе уже на четверть скрылось за горизонтом. Песок и женщина стали как розовое золото.

- Махонькая черточка - и все, - прошептал второй мальчик. Ногтем он тихонько провел у себя по шее. И кивнул на женщину. Том опять наклонился и увидел под твердым маленьким подбородком справа и слева чуть заметные тонкие линии - здесь были раньше, может быть давно, жабры; сейчас они плотно закрылись, и их едва можно было различить.

Он всмотрелся в ее лицо, длинные пряди волос лежали на песке, словно лира.

- Красивая, - сказал он.

Мальчики, сами того не замечая, согласно кивнули.

Позади них с дюны шумно взлетела чайка. Мальчики ахнули, порывисто обернулись.

Тома пробирала дрожь. Он видел, что и мальчиков трясет. Где-то рявкнул автомобильный гудок. Все испуганно мигнули. Поглядели вверх, в сторону дороги.

Волна плеснула на тело, окружила его прозрачной водяной рамкой.

Том кивнул мальчикам, чтоб отошли в сторону.

Волна приподняла тело, сдвинула его на дюйм вверх по берегу, потом на два дюйма - вниз, к воде.

Набежала новая волна, сдвинула тело на два дюйма вверх, потом уходя, на шесть дюймов - вниз, к воде.

- Но ведь... - сказал первый мальчик.

Том покачал головой.

Третья волна снесла тело на два фута ближе к краю воды. Следующая сдвинула его еще на фут ниже, на мокрую гальку, а три нахлынувшие следом - еще на шесть футов.

Но Чико еще не успел ответить, а Том был уже далеко, мысли его унеслись к иным берегам, где полным-полно гигантских крабов, где на каждом шагу - луна-рыба и морские звезды, бурые водоросли и редкостные камни. Не раз ему случалось толковать про то, сколько удивительных тварей живет в море, и теперь, в мерном дыхании прибоя, ему слышались их имена. Аргонавты, нашептывали волны, треска, сайда, ... Далее

А ниже эта поразительная белизна переходит в бледную, нежную голубизну, а потом бледно-голубое переходит в бледно-зеленое, а потом в изумрудно-зеленое, в густую зелень мхов и лип, а еще ниже сверкают, искрятся темно-зеленый стеклярус и темно-зеленые цехины, и все это струится, переливается зыбкой игрой света и тени и заканчивается разметавшимся на песке кружевным веером из пены и алмазов. Меж ... Далее

- Черт подери. Пожалуй, так оно к лучшему. - Он глубоко вздохнул. - Я сейчас подумал. Забавная штука. Годиков эдак через тридцать среди ночи вдруг зазвонит у нас телефон. Вот эти самые парнишки, только они уже выросли, выпивают где-нибудь там в баре, и вот один звонит нам по междугородному. Среди ночи звонит, понадобилось им задать один вопрос. Это, мол, все правда, верно ведь? Это, мол, на самом ... Далее