Большой пожар Рэй Брэдбери Страница: 1

В то утро, когда разразился этот большой пожар, никто из домашних не смог потушить его. Вся в огне ока-залась Марианна, мамина племянница, оставленная на житье у нас на время, пока ее родители были в Европе. Так что никому не удалось разбить маленькое окошко в красном ящике в углу, повернуть задвижку, чтобы вытащить шланг и вызвать пожарных в касках. Горя ярким пламенем, словно воспламенившийся целлофан, Марианна спустилась к завт-раку, с громким рыданием или стоном плюхнулась за стол и едва ли проглотила хотя бы крошку.

В комнате стало слишком жарко, и отец с матерью вышли из-за стола.

- Доброе утро, Марианна.

- Что? - недоуменно посмотрела на всех присутство-вавших Марианна и пробормотала: - О, доброе утро.

- Хорошо ли ты спала сегодня, Марианна?

Но им было известно, что она не спала совсем. Мама передала стакан воды Марианне, чтобы она выпила, но все боялись, что вода испарится в ее руке. Со своего председа-тельского места за столом бабушка вглядывалась в воспа-ленные глаза Марианны.

- Ты больна, но это не инфекция, - сказала она. - Ни в какой микроскоп никто не обнаружит никаких микробов у тебя.

- Что? - отозвалась Марианна.

- Любовь - крестная мать глупости, - беспристрастно заявил отец.

- Она еще придет в себя, - сказала мама. - Девушки, когда они влюблены, только кажутся глупыми, потому что они ничего в это время не слышат.

- Нарушаются окружные каналы в среднем ухе, - ска-зал отец. - От этого многие девушки падают в объятия парней. Уж я-то знаю. Меня однажды чуть не до смерти придавила одна такая падающая женщина, и позвольте мне сказать...

- Помолчи, - нахмурилась мама, глядя на Марианну.

- Да она не слышит, о чем мы тут говорим, она сейчас в столбняке.

- Сегодня утром он заедет за ней и заберет с собой, - прошептала мать отцу, будто Марианны и не было вовсе в комнате. - Они собираются покататься на его развалюхе.

Отец вытер салфеткой рот.

- А наша дочь была такой же, мама? - поинтересовался он. - Она вышла замуж и уехала так давно, что я все забыл уже. Но насколько помню, она не была такой дурой. Никогда не узнаешь, как это девчонка в какой-то миг стано-вится вдруг рысью. На этом мужчина и попадается. Он говорит себе: "О, какая прелестная глупышка, она любит меня, женюсь-ка я на ней". И он женится на ней, но однажды утром просыпается и - куда девалась ее мечтательность, а умишко вернулось к ней, голенькое, и уже развесило свое нижнее белье по всему дому. Мужчина то и дело попадает в их тенета. Он начинает чувствовать себя будто на неболь-шом, пустынном острове, один в своей небольшой комнате, в центре Вселенной, где медовые соты неожиданно превра-тились в медвежью западню, где вместо бывшей бабочки поселилась оса. У него мгновенно появляется хобби - кол-лекционирование марок, встречи с друзьями или...

- Ты все говоришь и говоришь, - закричала на него мать. - Марианна, расскажи нам об этом молодом чело-веке. Как его зовут, например? Это был Исак Ван Пелт?

- Что? О... да, Исак.

Марианна всю ночь ворочалась с боку на бок в своей постели, то хватаясь за томик стихов и прочитывая безум-ные строки, то лежа пластом на спине, то переворачиваясь на живот и любуясь дремлющим в лунном свете ланд-шафтом. Всю ночь аромат жасмина наполнял комнату, и необычная для ранней весны жара (термометр показывал пятьдесят пять градусов по Фаренгейту) не давала ей уснуть. Если бы кто-нибудь заглянул к ней сквозь замочную сква-жину, то решил бы, что она похожа на умирающего мо-тылька.

В то утро перед зеркалом она кое-как пригладила волосы и спустилась к завтраку, не забыв, как ни странно, надеть на себя платье.

Бабушка в течение всего завтрака тихо посмеивалась про себя. В конце концов она сказала:

- Дитя мое, ты должна поесть, слышишь?

Марианна побаловалась с тостом и отложила в сторону половину его. Именно в это время на улице раздался длин-ный гудок клаксона. Это был Исак! На его развалюхе!

- Ура! - закричала Марианна и быстро устремилась наверх.

Юного Исака Ван Пелта ввели в дом и представили всем присутствовавшим.

Когда Марианна наконец уехала, отец сел и вытер лоб.

- Не знаю... Но по мне, это уж чересчур.

- Так ты же первый предложил ей начать выезжать, - сказала мать.

- И очень сожалею, что предложил это, - ответил он. - Но она гостит у нас уже шесть месяцев и еще шесть месяцев пробудет у нас. Я думал, что если ей встретится приличный молодой человек...

- Они поженятся, - тихо прошелестел голос бабушки, - и Марианна тут же съедет от нас - так что ли?

- Ну... - сказал отец.

- Ну, - сказала бабушка.

- Но ведь теперь стало хуже, чем было прежде, - сказал отец. - Она порхает вокруг, распевая без конца с закры-тыми глазами, проигрывая эти адские любовные пластинки и разговаривая сама с собой. Кому по силам выдержать такое! К тому же она без конца смеется. Мало ли восемна-дцатилетних девиц попадались в дурацкие сети?

- Он мне кажется вполне приличным молодым челове-ком, - сказала мать.

- Да, нам остается только постоянно молить Бога об этом, - сказал отец, выпивая небольшой бокал вина. - За ранние браки!

На следующее утро, первой заслышав гудок рожка авто-мобиля, Марианна, подобно метеору, выскочила из дома. У молодого человека не осталось времени даже на то, чтобы дойти до двери дома. Только бабушка из окна гостиной видела, как они вместе укатили вдаль.

- Она чуть не сбила меня с ног, - пожаловался отец, приглаживая усы. - А этот что? Болван неотесанный? Ладно.

В тот же день, вернувшись домой, Марианна прямо про-следовала к своим граммофонным пластинкам. Шипение патефонной иглы наполнило дом. Она поставила "Древнюю черную магию" двадцать один раз и, плавая по комнате с закрытыми глазами, подпевала: "Ля-ля-ля".

- Я боюсь войти в свою собственную гостиную, - за-явил отец. - Я ушел с работы ради того, чтобы наслаж-даться сигарами и жизнью, а вовсе не для того, чтобы в моей гостиной, под моей люстрой, вокруг меня жужжала эта вертихвостка-родственница.

- Тише, - сказала мать.

- В моей жизни наступил кризис, - заявил отец. - В конце концов, она всего лишь гостья...

- Ты знаешь ведь, как чувствуют себя гостящие девицы. Уехав из дома, они считают, что оказались в Париже, во Франции. Она покинет нас в октябре. И это не так уж плохо.

- А ну, посмотрим, - медленно принялся считать отец. - Как раз к тому времени, примерно через сто тридцать дней, меня похоронят на кладбище Грин Лоун. - Он встал, бро-сил свою газету на пол. - Ей-Богу, я сейчас же поговорю с ней.

Он подошел и встал в дверях в гостиную, вперив взгляд в вальсирующую Марианну. "Ля", - подпевала она звуча-щей мелодии.

Откашлявшись, он вошел в комнату.

- Марианна, - сказал он.

- "Эта древняя черная магия..." - напевала Мариан-на. - Да?

Он смотрел, как извиваются в воздухе ее руки. Танцуя, она вдруг бросила на него горящий взгляд.

- Мне надо поговорить с тобой. Он подтянул галстук на шее.

- Да-ди-дум-дум-да-ди-дум-дум-дум, - напевала она.

- Ты слышишь меня? - вскричал он.

- Он такой симпатичный, - сказала она.

- Вероятно.

- Знаете, он кланяется и открывает передо мной двери, как настоящий дворецкий, и играет на трубе, как Гарри Джеймс, и сегодня утром он принес мне маргаритки.

- Не сомневаюсь.

- А наша дочь была такой же, мама? - поинтересовался он. - Она вышла замуж и уехала так давно, что я все забыл уже. Но насколько помню, она не была такой дурой. Никогда не узнаешь, как это девчонка в какой-то миг стано-вится вдруг рысью. На этом мужчина и попадается. Он говорит себе: "О, какая прелестная глупышка, она любит меня, женюсь-ка я на ней". И он женится на ней, но однажды ... Далее

В течение той ночи и еще семи безумных ночей качели у веранды, мерно поскрипывая, напевали: "назад-вперед, назад-вперед". Отец, притаившийся в гостиной, явно ис-пытывал необыкновенное облегчение, когда потягивал свою десятицентовую сигару и черри, хотя свет от сигары осве-щал скорее трагическую маску, нежели лицо. Скрипнули качели. Он замер в ожидании следующего раза. До него доносились ... Далее